«Иногда я мечтал, чтобы мой папа работал таксистом или водил трамвай. Проблема была в том, что отец любил ходить обнаженным по дому — с бокалом вина. И если мои друзья-мальчишки привыкли, то вот пригласить в гости девочку мне было сложновато», — рассказывает Александр Скарсгард.

Четверо сыновей прославленного Стеллана Скарсгарда быстро стали самой известной в мире актерской династией и могут смело представлять свою родную Швецию наряду с ее популярными во всем мире брендами. Старший сын Стеллана, 43-летний Александр Скарсгард, ворвался в Голливуд в 2008 году благодаря роли тысячелетнего вампира в культовом сериале «Настоящая кровь». И с тех пор снимается без перерыва.

Начав играть в кино с восьми лет, почти двухметровый атлет полтора года служил в морской пехоте — в одном из элитных антитеррористических подразделений, прежде чем вернулся в актерскую профессию. Пять раз Александр становился «самым сексуальным мужчиной» в Швеции, известны его многочисленные романы, в том числе с голливудскими актрисами — Кейт Босуорт, Амандой Сей­фрид, Шарлиз Терон, Элизабет Олсен, Эван Рэйчел Вуд. В 2017 году он расстался с британской моделью Алексой Чанг и уверяет, что с тех пор ведет холостяцкую жизнь, не обременяя себя серьезными отношениями.

Настоящий викинг с голубыми глазами, Александр, несмотря на популярность (особенно у женской половины человечества), на удивление вежлив, застенчив и скромен. Кажется удивительным, что в таком мужчине может скрываться настоящий дьявол, которого он играет в сериале «Большая маленькая ложь». За эту неоднозначную роль Александр Скарсгард получил самые престижные премии — «Золотой глобус», «Эмми», премию Гильдии киноактеров США.

— Александр, вас, наверное, в последнее время кроме поклонниц одолевают еще и феминистки, борющиеся за права женщин...

— Я понял, что хотя бы несколько месяцев после того, как вышел сериал, мне лучше нигде не показываться. Кажется, я стал одним из самых ненавидимых в Америке мужчин. (Улыбается.) К счастью, у меня была возможность немного отвлечься и сняться в это же время в совершенно других проектах. Даже в комедии. Так вышло, что я снимался в фильме «Операция «Колибри» и еще параллельно работал на съемках фильма «Придержи тьму» в Монреале. И там же, в Монреале, проходили съемки комедии «Та еще парочка» с Шарлиз Терон и Сетом Рогеном. Я как-то зашел к ним на площадку и поучаствовал в нескольких сценах. Очень рад, что так вышло. Надоедает все-таки мрачная атмосфера, если в ней постоянно пребывать. Даже захотелось в кои-то веки попробовать себя в какой-нибудь эксцентрической комедии, грубом фарсе.

— Понятно, что вы не могли не попасть в кино, будучи сыном Стел­лана Скарсгарда, самого известного в мире шведского актера...

— Мой отец работал в Голливуде, а я его навещал. Только-только начал в Швеции актерствовать. И вот его агент предложил мне сходить на пробы, раз уж я все равно оказался здесь. Ну я и согласился, подумав, будет о чем дома своим приятелям рассказать, посмеяться вместе. До этого я не проходил через кастинги ни разу в жизни. Захожу в комнату, а там Бен Стиллер. Через две недели я уже раскатывал в джипе по Манхэттену... (Речь идет о самом первом голливудском фильме актера «Образцовый самец». — Прим. ред.) Года через три, когда я снова приехал в Голливуд, был уверен, что легко найду работу. Но ничего подобного. Не вышло по дороге с пляжа в шлепанцах заглянуть на кастинг, прочитать пару строк на пару со Стиллером — и вперед. Как в первый раз случилось. (Смеется.)

— Интересно, отец вас отговаривал или, наоборот, поощрял стать актером?

— Никогда не поощрял, и более того — не хотел, чтобы я и мои братья «капитализировали» на его славе и достижениях. Он всегда говорил: «Делай то, что тебе нравится». Это тяжелый бизнес. Вот что я понял, глядя на своего прославленного и уважаемого отца. Прожить на актерские заработки, если не достигаешь определенного уровня, очень непросто. Мой отец всегда повторял: «Я люблю свою работу. По мне, так она самая лучшая на свете. Но имеет смысл этим заниматься, только если у тебя есть преданность и страсть к актерству». Если бы он меня поощрял, скорее всего, только бы оттолкнул от этого занятия. Когда я был подростком, отцовская слава во мне вызывала скорее отторжение. А не амбиции и желание его, так сказать, «переплюнуть». Я прямо-таки отчаянно пытался придумать, чем заняться кроме актерства, но, кажется, в какой-то момент все варианты закончились... (Смеется.)

— Вы же с детства снимались — а потом все бросили и ушли служить в армию. Чтобы с отцом не соревноваться?

— Я сыграл в шведском телесериале, который привлек много внимания. В том числе ко мне лично, что мне пришлось очень не по душе. Приходил из школы, а вокруг дома собиралась толпа девчонок со всего города. А я хотел быть обычным парнем. Болтаться с друзьями, пить пиво, играть в футбол, ну, короче говоря, вести нормальную жизнь. И через пару лет все как-то утихло, вернулось в нормальное русло. Клянусь, я чувствовал себя счастливейшим из смертных. Кажется, все забыли про меня. Подростки и так переживают много трудностей, а быть знаменитым подростком — значит получить еще больше проблем. И дружба страдает от этого, и все на свете. И отношения с девочками...

— Разве не наоборот — вы ж наверняка были популярным?

— Вовсе нет. Я был ужасно стеснительным и неуверенным в себе, особенно когда дело касалось девочек. Первый раз влюбился в одноклассницу в девять лет. У нас в Швеции было принято посылать записочки типа «Ты хочешь быть моей подружкой?» с тремя пустыми квадратиками — «Да», «Нет», «Может быть». Но я даже такую записочку не мог решиться ей передать. И вот однажды нахожу в своем порт­феле записку от нее. Так был счастлив. Не спал всю ночь от волнения. На следующее утро мой лучший дружок школьный встретил меня и начал хохотать как сумасшедший. Ну я и понял, что записку он написал. Надо сказать, тот случай только усилил мою нерешительность.

— А говорят, что вы перестали сниматься, потому что были уверены — вас приглашают только из-за внешних данных.

— Это было, когда я уже вернулся в кино в 21 год. После армии и учебы на архитектора, а потом в театральной школе в Нью-Йорке. В Швеции неожиданно меня стали рассматривать исключительно с этой стороны. Как секс-символ. Моя внешность казалась мне настоящим проклятием. Скучные однотипные роли героев-любовников, викингов, спортсменов и прочих атлетов-качков. Конечно, меня это жутко раздражало и расстраивало. Поэтому я и поехал в Голливуд. Думал, ну уж там-то мне предложат что-то более интересное. Они ж не знают, что у меня в Швеции амплуа всеобщего любимца, так сказать. Но не тут-то было. Перебивался случайными заработками, пока в 2008 году не получил работу в мини-сериале «Поколение убийц». А потом меня позвали в вампирскую историю «Настоящая кровь». Вот уж не думал, что этот сериал столько сезонов продержится.

— Как отец отреагировал на ваш уход из профессии?

— Нормально. Посоветовал мне пойти в армию. Словом, попробовать что-то совсем иное. А когда я вернулся и понял, что хочу снова попытаться войти в ту же реку, переживал за меня и советовал слушать исключительно свое сердце и больше никого. Мой отец — отличный мужик. Мне повезло. Он один из моих лучших друзей. Я его очень люблю. Дети часто жалуются на родителей, особенно мальчики на отношения с отцами. Но это не мой случай. Я им восхищался всегда и всегда знал, что он обо мне заботится и поддерживает, даже будучи очень заняты­м.

— Вы росли в богемной семье...

— Да уж, я вырос в артистическом комьюнити. Хотя моя мама — врач, а не актриса. Иногда я мечтал, чтобы мой папа работал таксистом или водил трамвай. На худой конец, просто ездил бы на работу каждый день в офис, как обычный клерк. (Смеется.) Дома всегда полно артистов, выпивки и прочих повышающих настроение субстанций. И очень много любви. Что ж, 80-е годы, такие были нравы. Проблема была в том, что отец любил ходить обнаженным по дому — с бокалом вина. И ему было совершенно без разницы, кто его увидит. Если мои друзья-мальчишки привыкли, миллион раз его видели и внимания не обращали, то вот пригласить в гости девочку мне было сложновато. (Улыбается.)