Вежливое равнодушие, с которым встретят фильм зрители и уже встретили критики — лучший аргумент в пользу людей, которые считают, что тема вампиров достигла дна и заслужила или отдых, или, наоборот, резкий отказ от традиций и обновление. Как известно, Фридрих Вильгельм Мурнау, снявший главный «оригинальный» вампирский фильм всех времен «Носферату» в 1922-м, не получил ни разрешения наследников Брэма Стокера, ни большого бюджета, переназвал главного героя графом Орлоком и заменил Лондон выдуманным Уисбургом, за который сошел Бремен. Избегая любых прямых отсылок к «Дракуле», Мурнау снял шедевр о герое, в котором не было ничего привлекательного — ни аристократизма более позднего Дракулы Кристофера Ли, ни иронии, с которой обратился к теме Роман Поланский в «Охотниках на вампиров» в 1967-м. Поланский, легко высмеявший штампы традиции дешевых окологолливудских картин с Белой Лугоши, надолго закрыл эту тему в большом кино, и вампиры появлялись в эксплуатейшене, который не пытался притворяться искусством, пока европеец (как и Поланский) Вернер Херцог не снял в 1979-м ремейк «Носферату» с Клаусом Кински.

Недостижимое величие «Носферату» Мурнау было в числе прочего в том, что его вампир был просто тупым, жаждущим крови животным, угрозой с Востока вроде смертельного вируса — и больше ничем. Неудивительно, что Спилберг через 75 лет процитировал в «Парке Юрского периода 2» сцену прибытия в порт пустого корабля с грузом, сожравшим весь экипаж — так мог приплыть корабль, все пассажиры которого умерли от холеры или неизвестного тропического вируса. В век технического прогресса Орлок производил примерно тот же эффект, что и гибель «Титаника» — осваивая новые технологии, вы рискуете стать их жертвой, исследуя новое, готовьтесь к тому, что оно вас убьет, а открывая новые земли, не удивляйтесь, что их населяют существа, для которых вы — еда.

Вампиры оказались так живучи в популярной культуре, потому что тему инаковости или неизведанной угрозы можно использовать как угодно — автор идущего уже семь сезонов сериала «Настоящая кровь» Алан Болл с самого начала не скрывал, что придумал своих героев, сексуальных кровопийц, в пику бесполости и консерватизму политики техасского ковбоя-неуча Джорджа Буша-младшего. Живучими они еще оказались из-за способности быть одновременно олицетворением старых традиций (вампиры живут сотни лет, поэтому всегда будут защищать старый уклад) и одновременно прогресса — это совершенные люди, живут вечно, хорошо одеты, образованны, больше не боятся всяких глупостей вроде чеснока и распятий и стимулируют ван хельсингов на изобретение новых гаджетов. Дракула принимал форму красивой пресыщенной бисексуальной дамы-соблазнительницы с пикантным французским акцентом (Катрин Денев в «Голоде» Тони Скотта, начало 1980-х), влюбленного изгоя (Гэри Олдман в «Дракуле Брэма Стокера» Фрэнсиса Форда Копполы, начало 1990-х), французский аристократ с замашками кинозвезды золотой эпохи Голливуда (Том Круз в «Интервью с вампиром» Нила Джордана, середина 1990-х) и даже рок-звезды наподобие Боно (Ричард Рохберг в «Ван Хельсинге» Стивена Соммерса, середина 2000-х).

Каждый из перечисленных фильмов собирал в прокате больше предыдущего, поэтому неудивительно, что самая прибыльная франшиза конца нулевых «Сумерки» превратила Дракулу в романтического героя, в которого можно влюбиться 16-летней дурочке, потому что благородный вампир может и подождать до совершеннолетия. За 90 лет со времен «Носферату» вампиры сделали полный круг, доведя идею о самих себе до полного абсурда, кассового триумфа и подросткового аттракциона. На самом деле, если думать о развитии вампирской темы, самые интересные герои «Сумерек» — не Белла и не Эдвард, а появившиеся в финальной части саги настоящие трансильванские кровопийцы (и, к сожалению, второстепенные в «Сумерках» герои) Стефан и Владимир, чьи биографии достойны кинематографического спин-оффа и приквела. Они настоящие наследники трансильванского барина Влада Цепеша, который и был оригинальным Дракулой и вдохновил Стокера.

Кто-то должен обновить жанр, как молодой Зак Снайдер в 2004-м проделал это с представителями другой загибавшейся традиции — зомби — в «Рассвете мертвецов». Кто-то должен вернуться к корням и снять историю про мальчика из прикарпатского селения, который вырос, стал правителем, посадил всех соседских крестьян на кол и уплыл на поиски новой крови. Пусть эта история называется «Ужас ночи: Начало», если так ее посмотрит больше народу.

Источник: interviewrussia.ru